В жизни каждого из нас каждый день происходит сотня выборов и не бывает их хороших или плохих. Просто каждый из выборов создает другую жизнь, другой неповторимый мир. Но каждая жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить, каждая тропа — чтобы быть пройденной.
Фред совершенно ничего не понимает. Ему даже страшно. Он вообще потерял отца, он остался одним, и ему даже не хочется разбираться во всем, ему хочется бросить все и убежать куда-то далеко-далеко. В жизни, как и в искусстве, некоторые финалы бывают горькими. И мальчик ощущает во рту тот самый отвратный горький привкус, от которого тошнит, от которого мутит, да и вообще ему плакать охото. Иногда герой, наконец, делает правильный выбор, но не в правильное время. Говорят, время решает все, но к черту это время. Оно вообще ничего не решает, да и раны не лечит. Когда между падре и другим мужчиной начинается спор, то Фред забивается в угол, чтобы огородиться ото всех. Он закрывает руками лицо, весь трясется и ему так больно, так страшно, а от криков ему еще хуже становится. Это все триггерит, вызывает какую-то паническую атаку, и, кажется, что вот-вот Фред все снесет тут одним своим эмоциональным состоянием. Отец никогда не говорил, что это за состояние, просто не успел, он лишь сказал, что жизнь — это выбор. Что он может выбрать: быть жертвой или тем, кем пожелаешь быть. И Фредерик естественно не хочет быть жертвой, не хочет, чтобы им помыкали. Ему хочется закричать, чтобы все заткнулись, да только горло сжимает немой крик. Почему папа умер? Почему бросил? Мальчику хочется столько еще спросить, столько понять, но сейчас его хрупкую душу разрывает злость, такая сильная и ядовитая. Он не знает, что делать. Проглотить или выплеснуть ее кому-нибудь в лицо. И, казалось бы, есть третий вариант, это когда все отпускаешь. Наверное, чуть позже Фредди все это сделает, но сейчас спускается вниз по стене, запуская руки в волосы, чуть ли не вырывая их, пытаясь сдержать то, что внутри. Что-то необычное, что-то такое сильное.
— Мальчик пойдет со мной! — Начинает говорить незнакомый мужчина. Он не кричит, но его голос режет по ушам, он просто звучит так твердо, так пугающе.
— Нет, он останется здесь. Здесь ему будет лучше и безопаснее. — Епископ естественно возражает. Постепенно зарождается спор, но мальчик их уже не слушает, потому что вот-вот рванет, потому что какого хрена его не спрашивают? Его мнение и желание пустой звук, что ли? Он говорил себе «не нервничай», «успокойся», «так нельзя реагировать». А кто сказал, что нельзя? Злость – это сигнал, что личные границы, интересы, права нарушаются, так почему же не встать на их защиту? Как-то раз ему сказали фразу «не обращай внимание!», но так поступают только терпилы. Фредерик не собирается терпеть такое отношение к себе, особенно когда он остался один, у него нет отца, который был защитой, теперь он сам будет себя защищать.
— Прекратите! — За долгое время подает голос. Почти рычит от злости, обиды и отчаяния. — А меня спросить никто не хочет о моем желании? — Сжимает еще маленькие кулачки, которыми мало что сможет сделать, но старается так унять бушующие эмоции. Моран закатывает глаза, потому что таскаться с ребенком он как-то вообще не желал. А тут еще и истерика будет, судя по общему виду и состоянию ребенка. Ловит себя на мысли, что надо было все же взять с собой Редж, возможно, она бы смогла бы как-то успокоить ребенка, что-то явно сделать. Ему вообще не нравится находиться в этом месте, не то, чтобы его сама церковь смущала, но что-то было не так. Предчувствие не покидало его.
— Послушай, парень, — начал Моран. — Сейчас важна твоя безопасность, так что давай без истерик. — Серьезно, за роль няньки ему никто не платит тут. Так что сюсю-мусю не будет.
— Я никуда не пойду! — Голос Фреда срывался. Моран чуть громче вздохнул, думая, что может стоит всех нахуй вырубить и все? Потому что слишком долго все тянется, а у него и своих дел хватает. И когда он хочет уже более жестко пояснить по пунктам парнишке все, то слышит странный треск, рык. Резко оборачивается, в поисках источника звука, такого знакомого, от которого внутри все стынет. Вроде бы все чисто, но этот рык разносится из разных углов. Не может же быть такое, что Фантомы решили появиться вот так запросто? Такого не бывает. Но рык и треск, а так же едва уловимый запах гари все ближе. И когда уже точно решил, что надо крикнуть на пацана, на этого святошу, что надо соображать быстрее, то в этот момент Фантомы ворвались ярким пламенем и вспышками, а треск витражных стекл звенел в ушах. Эти существа вызвали спектр эмоций, который херачил все на своем пути, поэтому на какой-то момент Моран потерял какой-то внутренний баланс. Его потеряли все, на самом деле, потому что такова природа Фантомов.
Все вмиг оказались в большем море. Ярость. Ярость, то есть злость, гнев. Кода ярость сходится с удивлением, человек из-за ситуации, в которой находится, становится похож на человека, который тонет в большом море.
— Твою ж нахуй, а! — Шипит мужчина, ища глазами паренька, которого не мог отыскать из-за пепла кругом. Надо еще и себя спасать, ведь и его сожрать могут, и когда слышит рядом с собой рык Фантома, то с трудом успевает увернуться. Их слишком много. Как они вообще тут оказались? Откуда они? Таким же вопросом задавался мальчик. Он вообще понять не мог, что происходит. Что это носится перед ним. И когда увидел перед собой нечто, то парализовало, но как только монстр занес лапу, чтобы ударить вкусную добычу, то Райт прыгнул в сторону, и когда обернулся на существо, то увидел, как тот оставил выжженные следы на стене.
— БЕГИ! — Крикнул охотник парню с другого конца церкви. И мальчик вскакивает на ноги и направляется к дверям, которые чертовски близко, и надеется, что сейчас ему банально не перекроет дорогу монстр. Ему было страшно, казалось, что эмоции не его, словно что-то волнует так сильно, что он боится против своей воли. Вообще сейчас в нем скачут все показатели. Дверь в церковь резко открываются, мальчишка врезается в девушку, которая все время была не на своем месте, и теперь ясно почему. На них напали Фантомы. Точнее, они выбрались, потому что Редж видела их искры даже в городе. Как они справятся с таким количеством?
— Так! — Дергает Райта. — Убирайся отсюда или спрячься где-то. Ты меня понял? — Фред быстро кивает, и когда девушка подталкивает его, чтобы тот уже начал спасаться, то вялыми ногами бежит в какое-то укромное место. Он даже не будет знать, как будет происходить бой с такими-то существами. Да, Фантома можно ударить, вывести чуть из строя, но эти существа агрессивные и все равно сильнее. Как бы все не пытались отбиться, но ни у кого не было нужного уровня, чтобы уничтожить всех махом.

Редж пыталась отбиваться от быстро двигающих Фантомов, которые все искрились, а от жара их тут же жгло, особенно жгло внутри. Фантомы это страхи. Чем сильнее кто-то боится, тем лучше для Фантома, ведь он принимает образ, его корежит еще сильнее, и он загоняет жертву в угол, чтобы поглотить. Самое смешное во всем, что Реджина вообще не боялась, она испытывала что-то другое, что-то на грани, словно, это были ее последние эмоции. Легкое волнение только билось внутри. Почему-то время словно стало тягучим и плавным, почему-то все видела в замедленной съемке, а потом увидела, как Фантом крадется сзади на кого-то из церкви.
— СЗАДИ! УВОРАЧИВАЙСЯ! — И тут время замерло. То ли картинка остановилась, то ли кто-то применил свою силу, но почему резко тело прожигает болью? Девушка падает на колени, потому что ноги уже не держат, и вот тут тело пронзает еще сильнее, она даже вскрикивает, и глаза наполненные слезами видят пустые глаза монстра. И тогда она понимает, что произошло. Но существо не успело что-то сделать, оно просто рвануло в другую сторону, пока девушка смотрела на узоры, которые украшали потолок церкви. Так странно лежать в этом святом месте, истекать кровью и понимать, что умрешь здесь. Можно ли считать, что она точно попадет в Рай? Больше Фантомы ее не трогали, а другие добраться не могли, поэтому Редж ощутила себя уже призраком, который ее никто не видит, и до нее нет никому дела. На миг прикрыла глаза, сил уже не было смотреть на потолок этот, а губы бормотали странные, неведомые слова. Ей даже кажется, что она слышит пение ангелов, звон в ушах впервые такой мелодичный и правильный, и когда она открывает глаза, то видит как летает пепел, кое-где блестят искорки огонька. Она уже не понимает, что Фантомы исчезли, просто их время вышло. Да, все длилось долго, по-настоящему долго, но для девушки это уже какой-то миг, вспышка. Моран тут же несется к ней, аккуратно так приподнимает, когда оказывается рядом. Честно, она уже не слышит его слова, ну, так отдаленно, потому что этот странный мелодичный звон перекрывает все. Она улыбается парню, выходит как-то машинально, и она уже не может ему сказать прощальные слова, просто нет сил. Ее взгляд цепляется на разбитые витражные стекла, и в голове крутятся мысли, что душа человека составлена, словно мозаика, из кусочков стекла и разноцветных камушков. Тысячи оттенков, тысячи вариантов фактуры. Вряд ли повторяется хотя бы один. Последнее, что видит Реджина это как блестит эта мозаика. Ей, правда, не было страшно умирать. Чуть-чуть больно, самую малость, но в последние секунды были теплыми, а пение, которые до конца слышала, стало какой-то колыбельной, которая очень плавно унесла девушку в другой мир.

Фред уже не мог прятаться, да и шумы все стихли, поэтому рискуя всем, он побежал обратно к церкви, хоть и было чуть страшно. Осторожно открыл дверь, надеясь увидеть всех живыми, и вроде бы все было хорошо, и страшных существ уже нет, только вот он видит, что почти посреди церкви парень держал девушку на руках, и красная кровь намекала мальчику о том, что девушка погибла. Он ее не знал, но даже ему стало грустно, больно и даже слезы выступили на глазах. Епископ садиться на колени рядом с погибшей девушкой, складывает руки в замок и начинает читать молитву за душу ее.
— Спи, дитя, пусть твой сон будет самым прекрасным. — Он проводит руками по ее лицу, закрывая глаза. Он будет еще долго молиться за ее душу, чтобы она нашла покой среди звезд. Моран и слова выговорить не может. Лишь крепко прижимает холодное тело девушки к себе, стараясь согреть, хоть и понимает, что уже ничего не выйдет. Он столько не успел ей сказать, столько не успел сделать, и вообще все должно было закончиться не так, совершенно не так! Мужчина осторожно кладет голову возлюбленной на пол, даже поправляет волосы, а затем жестко смотрит на епископа, а потом переводит взгляд на мальчика.
— Теперь ты понимаешь, почему должен пойти со мной! Тут не безопасно! Уже погиб один человек, а в другой раз можешь быть ты, да кто угодно из вас! — Сложно отрицать это, потому что какая защита может быть в этих стенах, но мальчику неуютно от взгляда незнакомого мужчины, а сейчас от него и вовсе веет злостью. Но Райт его понимает, ведь сам такое ощущал, когда отца не стало.
На улице слышны сигналки. Что-то происходит, и скоро все узнают, что произошло в самом городе. Нападение на церковь лишь малая часть всего, что творилось сегодня в этом городе.

Сегодня вся Америка узнает о мутантах, о том, что среди людей живут такие другие, такие непохожие люди, которые своим одним существованием умудрились выпустить нечто и навредить городу. Агенты ФБР во всю уже работают. Разные службы просят не делать резких движений, а особо буйных скручивают, а некоторых мутантов уже поймали и волокут в машины, чтобы доставить в специальное место. Сакраменто скоро станет закрытым городом, куда не будет доступ долгое время.