Давайте немножко отмотаем время назад и посмотрим, в какой именно момент всё пошло по одному месту. Хотя подождите-ка, мотать придётся слишком далеко, все зрители уйдут, поэтому опустим предысторию и вернёмся к злющему и в то же время отчаявшемуся историку. Всё пошло под откос слишком внезапно, никто не был готов к этому, но вот юные мутанты уже покидают стены родной академии, абсолютно все с замиранием сердца ждут, что же будет дальше; гадают, как это скажется на их жизнях; думают, как обезопасить себя и близких в случае опасности; кто-то бежит прочь, а кто-то решается остаться здесь и раскрыть правду миру, раскрыть себя. К последним примкнул и лучший друг Ричарда, а уж его-то Вашингтон точно не оставит, хотя до этого планировал вообще не лезть. Он считал это плохой идеей, потому что знал, как на это отреагируют люди, большинство из которых не видят разницы между монстрами и мутантами, не говоря уже о правительстве. И он долго пытался донести свою мысль до директора, однако тот оставался непреклонным. Возможно, их спор продлился бы до конца дня, вот только одна-единственная запись от местного журналиста заставила Рича взглянуть на ситуацию иначе.
«Чтоб тебя молния в голову ударила, де ла Вега,» – подумал историк, как только увидел ролик. Ричард ужасно злился… нет, он был в ярости. Разумеется, он сразу догадался, что Уснави не по своей воле опубликовал это, но ведь Вашингтон предупреждал, просил их с Робин не лезть, и конечно же, эти упрямцы его не послушали. Будь они здесь, Рич устроил бы обоим такую взбучку, однако он не знал, где они, знал только, что произошло то, чего он так боялся. Утешал лишь тот факт, что Итан и Рик отправились на поиски. Ричард хотел помочь, но теперь ему придётся разгребать последствия, так что он определённо нужнее здесь, в колледже. Лучшей идеей было попытаться убедить простых людей в том, что любой мутант необязательно опасен, поэтому историк вместе с директором собрали народ в актовом зале. Всё же придётся Вашингтону сделать то, чего он терпеть не может, и выступить на публике с наставлениями.
Первым говорил, разумеется, глава колледжа, очевидно призывая следовать его примеру. Ричард особо не слушал, он был занят своими мыслями, зато как только его друг закончил свою пламенную речь, то тут же оживился и встал с места, становясь посреди сцены. Оглядев присутствовавших и заметив человека, которого ждал здесь больше всех, он едва заметно кивнул самому себе. Да, он решил убить двух зайцев одним выстрелом, и, вероятно, Эйва возненавидит его за такое, но она должна знать правду.
– Как мистер Альварадо уже сказал, этот мир уже давно наполнен не такими, как все. Люди давно живут бок о бок с мутантами, и ответьте мне на один вопрос: почему ваша жизнь должна изменится теперь, когда вы знаете об этом? – Ричард замолк на какое-то время, давая аудитории возможность обдумать ответ. – Вот именно, никак, – продолжил он, кивнув. – Я всю жизнь дружу с мутантом и уверяю вас, никакой он не монстр. Понимаете, они от нас не отличаются ничем, кроме того, что обладают уникальными способностями. Здесь работает та же схема, что и с серийными убийцами, к примеру. Вы же не станете вырезать весь человеческий род только лишь потому, что один его представитель кого-то убил, – Вашингтон усмехнулся. – Полагаю, вы понимаете, о чём я, – Рич развёл руками. – Я не люблю на самом деле длинные бесполезные речи, потому что все такие «я несу в мир истину, бла-бла-бла», так что скоро я уйду с этой сцены и не буду мозолить вам глаза, однако я хочу поделиться с вами ещё кое-чем прежде, чем откланяться. Внимание на экран, – Вашингтон отошёл к краю сцены, чтобы всем было видно изображение. На экране появилась фотография молодого парня. Ричард направил свой взгляд на Эйву, наблюдая за её реакцией.
– Этот юноша, чьё имя я называть не буду, был хорошим человеком, – после короткого молчания заговорил историк, только после этой фразы отведя взгляд и возвращая всё внимание публике. – Мутантом, вообще-то. Он был из тех, кого обычно называют милым парнем, – мужчина вздохнул с сожалением, опустив глаза. – Вас наверняка волнует, к чему я это. Небольшая предыстория: некоторые люди уже давно знают о существовании мутантов, и по разным причинам их это не устраивает. Так называемые охотники попросту истребляют мутантов. Они не разбираются, кто прав, а кто виноват, просто избавляются от них, как от мусора. Фашизм, дамы и господа! – воскликнул Ричард, подняв взгляд на аудиторию. Откуда-то послышались удивлённые вздохи и перешёптывания. – У меня нет прямых доказательств, но я более, чем уверен, что этот юноша, – Вашингтон показал пальцем на экран, – был убит ими. Они остаются безнаказанными, потому что имеют влияние в разных сферах и дёргают за ниточки, когда это необходимо. Я хорошо знал этого человека, и уж поверьте мне, он и мухи не обидел за всю свою жизнь. Так вот я рассказываю всё это для того, чтобы показать, что реальная угроза во всей этой заварухе вовсе не мутанты, а люди. Именно они провоцируют агрессию. Разве вы хотите вечно жить в состоянии войны? Я так не думаю. Надеюсь, вы примете правильное решение, – как Рич и обещал, долго разглагольствовать он не стал и с этими словами покинул сцену. Фотография на экране тут же сменилась белым фоном.
Был ли Ричард уверен, что это как-то поможет? Разумеется, нет. Но он точно так же не хотел продолжать сыпать красивыми речами – это просто бессмысленно. И при своём облике бессердечного урода, он отнюдь не был таким. Ему было тяжело говорить о подобном. И ещё тяжелее осознавать, что удар под дых он получил от человека, которого почти называл другом. Но может ли теперь? Тряхнув головой, Вашингтон отогнал ненужные мысли и ещё раз нашёл взглядом Эйву, намереваясь поговорить с ней наедине.

Чёртов цирк. Всё это – тупое бессмысленное представление, и Ричард прекрасно это понимал. Он не отказался от своих убеждений, по его мнению эта «проникновенная речь» была полнейшей чушью, Марилло всё равно не добьётся того, ради чего он устроил это выступление: как бы они ни пытались объяснять, что мутанты такие же, как все, людям свойственно бояться того, что сильнее их, что может убить их. Твердолобые кретины. Впрочем, это уже не было заботой Вашингтона, он сделал, что хотел. И если кто-то вдруг решил, что историк решил участвовать в подобном без извлечения выгоды для самого себя, то этот кто-то совершенно не знает Ричарда. Технически, конечно, не для себя, но давайте не будем портить его образ эгоиста, над которым он так старательно работал целые десятилетия.
Завершив свою речь, Вашингтон не стал дожидаться какой-либо реакции и что будет дальше – у него были дела намного важнее, чем смотреть, как собравшиеся в зале идиоты познают простые истины. К счастью, далеко идти не пришлось, и те самые дела сами настигли его. ЭльКелаа налетела на него так быстро, что Рич вообще не успел никак отреагировать, а от резкого удара чуть ли не выронил трость из руки и лишь чудом не упал. Он стиснул зубы от боли в спине и, шумно выдохнув, попытался выпрямиться, но снова оказался впечатанным в стену, после чего он, бросив свою незаменимую палку, тут же схватил руки Эйвы, предупреждая дальнейшие её попытки разобраться с ним силой. Ладно, эмоции, злость, желание придушить Вашингтона на месте – это всё мы понимаем, уже проходили, вот только одного раза вполне достаточно, а два или более уже перебор.
– Да очнись ты, наконец! – крикнул Вашингтон. Если честно, ни желания, ни времени разбираться с истериками у историка не было от слова совсем, ему хотелось поскорее закончить со всем этим дерьмом, хоть он и осознавал, что кончится оно ещё ой как не скоро, однако сейчас приоритетом был поиск двух самоуверенных идиотов, которым Ричард собирался лично устроить экзекуцию, не позволив сделать это кому-то ещё. Ну а точнее просто хотел так думать, скрывая за этими мыслями волнение. Неужели он устроил весь этот спектакль только лишь для того, чтобы использовать Эйву и её связи? Ну разве что наполовину, вторая же половина заботилась о ребёнке, ступившем на скользкую дорожку. Боже, как это убого звучит.
– Думаешь, я здесь плохой и несу чушь? – уже спокойнее сказал профессор, отпустив девушку и прислонившись к стене. – Включи, мать твою, голову! – поднеся указательный палец к виску, снова крикнул Вашингтон. Да, возможно, он и сам остро реагировал, но, знаете ли, не только юные охотницы имеют право на всплеск эмоций. К тому же его поистине раздражало, что стоило только людям попасть в разной степени неудобную для них ситуацию, как чувства тут же берут верх над разумом, оставляя всё рациональное где-то за границей понимания и вообще поля зрения. – Давай я тебе помогу, а то сейчас ты на это явно неспособна, – сквозь зубы процедил Ричард и шумно выдохнул. – Задай себе один-единственный вопрос: стал бы я устраивать этот цирк, если бы не был на все сто процентов уверен в правдивости своих слов? – уже ровным тоном сказал историк, замолчав на какое-то время, чтобы Эйва всё переварила.
– Тебе наверняка интересно, откуда такая уверенность. Он сам сказал мне об этом. Ну, если точнее, я сам на это вышел, а он подтвердил. И попросил никому не говорить, но сейчас, думаю, ему нет до этого дела, – Рич развёл руками. – Какую красивую сказку они тебе наплели? Что пообещали? Ты вроде как не выглядишь глупой и наивной, чтобы слепо последовать за этими… охотниками. Не моё дело, конечно, ты вольна делать, что хочешь, но ты должна знать правду. Скажу честно, я не знаю наверняка, что именно случилось с твоим братом, кто и почему его убил, однако в том, что он мутант, нет никаких сомнений.
Ричард понимал, что тяжело осознать и принять жестокую правду, к которой ты совсем не готов, поэтому не хотел выкладывать всё сразу, как-то давить и ничего не сказал больше. Однако каждая секунда была на кону, не стоило медлить. К счастью, терпением Вашингтон обладал и готов был ещё немного подождать. Но только немного. Поэтому он лишь сверлил девушку взглядом, полным не то осуждения, не то жалости. Рич не считал её плохой, скорее запутавшейся, и всё-таки это никак её не оправдывало. Как бы то ни было, историк бы никогда не простил себе, если бы даже не попытался заставить Эйву отречься от нынешних убеждений и наставить на путь истинный. Конечно, он не может говорить ей, что делать, зато может жужжать под ухом, как надоедливый комар, от которого просто так не избавишься, до тех самых пор, пока она сама не поверит, что в то, что он прав.

Наконец-то, правда начала доходить до Эйвы. Медленно, но верно она подходила к осознанию (а может даже и к принятию) – уже лучше. А Ричард тем временем просто молча стоял и терпеливо ждал, пока девушка придёт в себя. Не только потому, что в таком состоянии от неё ничего толкового не добьёшься, но ещё и потому, что Вашингтон по-своему сопереживал ей. Да, он был на это способен, хотя и далеко не так, как это принято у нормальных людей. Вы не услышите от него слова поддержки или что-то в этом роде, он лишь будет ждать и позволит вам выплеснуть эмоции. К слову, по его мнению, это и была лучшая поддержка. Ну что тут можно сказать? Шаблонные фразы, которые говорят все подряд и которые уже просто принято говорить? И чем же они помогут, интересно? Лично историку от них только тошно становилось. И всё-таки время поджимало, из-за чего терпение с каждой секундой как будто куда-то испарялось, поэтому Рич сжимал и разжимал кулак, стараясь не дать выход своим эмоциям. Вот и очередное доказательство того, что чувства всё портят. Абсолютно всё. Только посмотрите, к чему они привели: Эйва, будучи ослеплённой эмоциями, повелась на наскоро придуманную историю и, не задумываясь, последовала за охотниками, а сам Вашингтон разыгрывает спектакли, чтобы получить своё. Как низко и в то же время благородно. Наверняка оба в своих собственных глазах выглядели сказочными героями, которые просто не могут поступить неправильно, но всем же известно, что героев не существует. Ну всё, пожалуй, хватит ждать. Прочистив горло, Ричард поднял трость и выпрямился.
– Эйва... – начал он говорить, но тут же услышал приближающиеся шаги и замолчал, вздохнув. Да, лишнее внимание это как раз то, что им сейчас так сильно не хватало. Повернув голову в сторону издававшихся звуков, историк вскоре увидел и приближающегося к ним Марилло. Что, неужто не смог справиться с цирком в актовом зале? Как будто кто-то сомневался. Но вместо того, чтобы просто сказать, что ему надо, директор, конечно же, не удержался, чтоб не сунуть свой любопытный нос, куда не просят.
– Я натворил именно то, что должен быть. У тебя наверняка много своих забот, так что будь добр, оставь мои мне, – раздражительно ответил Вашингтон. Уж кто-кто, а Альварадо точно должен знать, что лучше и правда не лезть, если Ричард отвечает так. А на «новость» о том, что директор не справляется с творящимся в зале, Рич лишь развёл руками, делая вид, что он тут вообще ни при чём. – Говорил же тебе, – сказал мужчина с каким-то удовлетворением от того, что всё-таки был прав. Да-да, сейчас не время и всё такое, но знаете ли вы, как приятно всегда быть правым? – Возвращайся к своим клоунам, я приду сразу, как только смогу, – заверил профессор друга. – Пойдём, – сказал он уже Эйве, помогая ей подняться и направляясь вместе с ней в свой кабинет.
Однако не успевают они и шага сделать, как у Ричарда звонит телефон, отчего сердцебиение почему-то учащается, а когда он видит, кто именно ему звонит, дыхание замирает. Пожалуйста, пусть это будут хорошие новости. Пусть он скажет, что их нашли. Желательно живыми. Но, к сожалению, его ждало разочарование. Вместо того, чтобы сообщить нечто полезное, Бланко ждал этого от историка. На какое-то время у Рича даже появилось ощущение, что он тут самый важный человек, и без него всё вокруг развалится. О, постойте-ка, так ведь оно и есть. Тяжело быть чуть ли не единственным здравомыслящим человеком в детском саду. Сказав, что ему сейчас некогда и перенаправив детектива к Итану, он бросил трубку. Неизвестность нервирует.

Разумеется, чтобы разобраться во всём и решить все необходимые вопросы, Ричарду и Эйве понадобилось немало времени. Пожалуй, даже слишком много, но оставлять какие-либо недомолвки не хотелось. Где-то в глубине души у Вашингтона теплилась надежда на то, что ЭльКелаа примет правильное решение, но это уже не его забота – он ей не нянька. К сожалению, узнать то, что ему хотелось, не удалось, и Вашингтон всё ещё нервничал. И весь этот спектакль себя не оправдал, увы. Но по крайней мере он узнал хоть что-то, что может облегчить задачу. Он тут же сообщил Чендлеру всё, что ему удалось вытянуть из охотницы. Да уж, легче не стало нисколько – единственная надежда угасала. Но всё же ещё не до конца. Честно говоря, ему хотелось присоединиться к полицейскому, чтобы быть в курсе всего и помочь, если нужно будет, но со сколькими же проблемами ему нужно разобраться здесь… Так не хватает машины времени.
Всё вроде как стало относительно спокойно, но, видимо, никогда нельзя так думать, потому что жизни этот ход мыслей явно не понравится, и она отсыплет столько неприятностей, что вы будете проклинать всё на свете до конца дней своих. И это даже не красивая метафора, а суровая реальность. Спросите Вашингтона – он в этом спец. Когда свет замигал, историк заметно напрягся, потому что он знал, что ни к чему хорошему оно точно не приведёт. И он не ошибся. Думать особо времени не было, поскольку кое-кому приспичило выхватить трость Ричарда и отправиться на подвиги. Откуда ж у всех этот чёртов синдром героя?
– Да все вокруг просто ебанулись! – уже не сдерживаясь, громко выругался Рич, стукнув кулаком по столу, когда Эйва покинула кабинет. Естественно оставаться здесь и ждать чуда он не собирался, поэтому, скинув с вешалки всю одежду, он взял её с собой и поспешил (насколько это вообще возможно в его состоянии) в зал. Не слишком удобная замена трости, конечно, но лучше, чем ничего.
Оказавшись в эпицентре событий, Вашингтон на какое-то время замер, смотря с открытым ртом на развернувшуюся картину. Окей, к этому они были абсолютно не готовы. Ричард догадывался, кто напал на несчастных и что именно им нужно, вот только многие из присутствующих здесь явно и понятия не имели, и это значительно всё усложняло. Первым делом историк взглядом попытался найти Эйву и Марилло, но во всеобщей панике это оказалось просто невозможно. Казалось, тут каждый был сам за себя, и Вашингтон не собирался бездействовать. Благо, до микрофона добраться было несложно. Вот только многочисленные помехи делали понимание труднее.
– Все люди, выметайтесь отсюда быстро! Вы им не нужны! – лаконично и доступно сказал историк и тут же бросился в толпу на поиски друга. Правда, сейчас, когда люди ринулись к выходу, давка, казалось, стала ещё хуже, но будем надеяться, что они достаточно благоразумны и смогут выбраться без пастуха. А ещё его импровизированное мини-выступление, кажется, не понравилось фантомам – один из них, явно настроенный недружелюбно, направился на Вашингтона (а может ему только так показалось).
– Твою ж мать… – испуганно прошептал Рич, со страхом в глазах смотря на надвигающуюся на него чёрную массу. Он не нашёл ничего лучше, как кинуть вешалкой в фантома, чем, кажется, только разозлил его, и тот в ответ отбросил Ричарда. Стукнувшись о стену, мужчина обессиленно упал на пол, простонав от боли. Так значит, встреча с Эйвой в коридоре была репетицией? Если б его предупредили, то он бы лучше пересидел в кабинете, хотя кого он пытается обмануть?