Как всегда, как всегда: у Дэвида слишком много дел, подработка в колледже свалилась на него нежданно-негаданно,­ а увеличенные часы работали заставляли напрягаться действительно часто. Ему сейчас очень нужны деньги, оттого он не пошёл жаловаться или просить убирать дополнительную работу, скорее, это он был инициатором увеличения своих рабочих часов. Когда довольно долго откладываешь, а в скором времени придётся снова раскошелиться по-крупному, то нужны все деньги, выжатые из его товара и дневной работы. И от всех последних событий уже голова кружилась и все как-то давалось через силу, через «не хочу» и «я очень устал». Дэвид урезал себе сон и немного дневных дел и потребностей. И хотя он сильно увлекался созданием улучшенной версии наркотика, который успешно толкался на рынок, есть все же он меньше не стал, а даже напротив: усиленная мозговая деятельность заставляла чувствовать себя уставшим, вечно голодным и нервным. Халат как-то некстати вымазался и даже порвался, были разве что одноразовые резиновые перчатки, которые по нескольку раз на сутки падали в ближайшую мусорку. И все бы ничего, но место его работы – пыльная и затхлая комнатушка довольно небольших размеров недалеко от дома. Уж не помнит, как ее выкупил у старого владельца, но жили тут явно не богато. И кроме того, не было ни одного окна, чтобы хоть немного проветрить помещение, вот он и чихал иногда, потирая нос и чувствуя пыль на своём лице.
И это случилось в очередной раз: была кульминация его работы, Макфлай аккуратно засыпал наркотик в небольшой герметичный пакетик, как не к стати зазудел нос. Плпытавшись задержать дыхание и ничего не проспать, думал удержать себя в руках, но как на зло рефлекс пошел и перед вздохом для чиха, в его нос помимо обычной пыли попали несчастые микрограммы наркотика, которые осели на слизистой. А когда химик наконец чихнул, то вообще поднял наркотика ещё больше в воздух, после чего чуть не выронив герметичный пакет, едва бросил их на стол, чувствуя, что наступает пиздец. Пиздец от слова «блядь меня тошнит, сейчас здесь все заблюю». На ватных ногах, которые очень не твёрдо стояли на полу, добрался до дверной ручки – его логово для экспериментов имело вход среди какого-то богом забытого переулка, где не могло быть людей. И вроде бы все хорошо, Маки уже на улице, и обтошнить можно ну просто все вокруг, как ему стало очень-очень хуево. Стенка стала его другом, приветственно обнимая и пока не давая познакомиться с мусором на асфальте. Дэвиду стало трудно дышать, почему-то воняло трупной вонью заформалиненных мышцы. Рефлекс почти сработал и его почти стошнило: желудочный сок первый оказался во рту. Тошнить ему почти было нечем.
Рука, зажимавшая рот в приступе тошноты вдруг показалась чертовски тёплой и в какой-то жидкости. Отдернув ее от себя, увидел размытое очертание крови на ладони и чёрном широком свитере – на рукаве было слабо заметно, но все же кровь делала часть свитера чуть тёмной. Он подумал, что это точно пиздец. Двинулся к людной стороне переулка, зная, где-то там есть какое-то кафе илм бар, но не дошёл. Его все же стошнило через три шага и в глазах все вообще помутилось: осталось звенящее чувство в почти пустой голове, словно бы его ударили трубой по затылку. Кровь неумолимо медленно текла по подбородку: рука уже не поднималась выше груди, она лишь едва держалась на стенке, потому что Дэв хотел упасть и умереть уже наконец здесь. Зачем идти позориться перед людьми. Когда вскроют его тело и хорошенько его поизучают, доза наркоты в крови их приятно удивит. Если его вообще найдут.
Начались какие-то адовые галлюцинации: переулок стал бесконечным, его руки попыли, поплыл асфальт и здания закрутились в трубочку, дёргаясь как водоросли в воде. Он споткнулся, открывая взгляд от верхушки зданий и неба, чуть не упал, чудом удерживая равновесие. Это равновесие укачивало его, снова тянуло блевать. Заторможенность реакции, ему каежтся, что он не думает и уже не может больше думать, а тело не слушается, поворачивается вечность, глаза вообще моргать не хотят. Они закатываются и Дэвид почти опрокидывается назад, но все же находит стенку, кажется, она к нему приклеилась и обволокла его. А потом стенка усадила на грязный асфальт, даря приступ рвоты опять.
Руки тут же прикрыли рот: тошнить стало ещё больше. А рот нк открывался даже для крика или зова о помощи. Что ему, черт, тут дела?

Лучший способ скоротать долгий вечер – это забраться в кресло перед камином, обернуть ноги пледом, взять горячий шоколад с кексиками, а том включить какое-то кино и наслаждаться жизнью. Офелия часто таким занималась, но не этим вечером. Каким чертом её вообще понесло гулять по городу? На самом деле она хотела заняться приготовлением тех самых кексиков, но дома ничего не оказалось. Работа занимает почти все время, что порой Офелия забывает покупать еду. А кексы нужны больше для клиентов, чем для самой себя. У нее завтра будет всего трое, но кексиков надо много, ведь некоторым это помогает расслабиться, снять стресс. Чай и сладости лучшие помощники Офелии.
И вроде бы все купила из списка, но потянуло немного пройтись, ведь может еще найдет какой-то магазинчик, где сможет спустить приличную сумму. Правда до нормальных магазинов не дошла, а вывернула на улицу, где располагался бар «Вега», о котором коллеги полицейские отзывались не очень лестно, и часто кривились, когда речь шла об этом месте. Честно, Офелии не было дела до всего этого, так что даже не пыталась узнать, что же не так с этим местом. Глазами осматривала местность, так как не часто тут бывает, и тут же глаза наткнулись на двоих парней. Нормальный бы человек развернулся и ушел, но не Синглтон. Она даже прибавила шагу, чтобы быстрее дойти, потому что второму парню явно плохо.
– Вам помочь? – Достаточно громко сказала, чтобы привлечь внимание. И вот девушка стоит около парочки. Второму очень плохо, это видно сразу же, он словно не в этом мире. – Он что-то принял? – Строго так спрашивает. Подобное видела, когда несчастные люди травились, дабы себя убить, поэтому у этого парня может быть передоз таблетками или еще чем-то. Таких сразу же доставляют в больницу, чтобы промыть желудок. – Ну, и чего сидим? Ему надо в больницу!

Ганс никогда раньше не видел обдолбышей, которые выглядели бы так...умирающе. Но, видимо, у мутантов все не совсем как у людей, и что-то явно идет через жопу. Как у этого парня. Голдман молча убирает руку от его мордашки, улыбаясь ему. Он мог бы при усилии и ускорить его метаболизм, но зачем утруждать себя чем-то таким? Замедлять намного проще, но если это не тот случай, то на этом неравнодушие змея заканчивается. Просит не замедлять, так пускай будет так. Как раз подоспела еще одна неравнодушная, которую привлек полудохлый обдолбанный паренек. Предложила помощь без доли сомнения. Он бы сделал ей комплимент по этому поводу.
- Не помочь. - Коротко, спокойно и дружелюбно ответил мутант, поднимая на нее взгляд. Красивая женщина. Решительная и в какой-то мере жесткая. - Перебрал парень, с кем не бывает. - Мутант кивнул на бар через дорогу и пожал плечами с видом человека, который знает этого сидящего парня всю жизнь и в курсе о его неумении пить. Очень удобная отмазка в совокупности с тем, что сказал сам полудохлик, который уже мужался и пытался встать. Выглядело довольно забавно и очень сомнительно, но Ганс решил ему не помогать и не мешать. Если он сможет сделать это сам, необходимость в больнице и этой чудесной женщине отпадет сама собой. А пока он сам встал, слегка пошатнувшись, но все же удержав равновесие. Да, и он успел накидаться сегодня. Хотя было бы удивительнее, если бы он был трезв, и при этом пошел кому-то помогать.
- Не хотите ли выпить немного? Я угощаю. - Голдман подмигнул блондинке, желая отвлечь ее немного от потенциального покойника. Заниматься болтологией Ганс любит и умеет. И вроде как его харизма никогда его не подводила.

Чем дольше вся эта канитель продолжалась, тем Дэвид чувствовал себя не лучше: эти люди, что пытаются что-то сделать или решить, только говорили, тем самым сбивая всякую мысль, которая упорно и с большим трудом появлялась в его голове. И вообще, такое ощущение было... Наплевательское. Хотелось сидеть и вообще никуда не идти, закрыть глаза, и даже если это будет стоить ему жизни и почки. Просто прилечь или уснуть, в сон не тянуло, но всё вокруг так приятно обволакивало и словно бы просило прилечь и отдохнуть часочек-другой. Девушка ну вообще ему не верила, и несмотря на всё это, Маки совсем не волновался, особенно когда в голове так пусто, что даже паники не возникает. Уж если он отупеет от этой наркоты, плакало его существования. Ведь мозги – это единственное, что было действительно ценно и важно. Да, готовить наркоту можно будет и с самого начала, а вот то, что он сейчас делает просто исчезнет для него навсегда. Новая структура наркотика была ещё сырой, весьма сложной, иной раз сам химик боялся ошибиться. Вроде как незнакомец-мутант прекратил ментально насиловать его организм слишком медленным метаболизмом, и чуточку отпустило. А то был такой эффект, будто он действительно накидался всем подряд, причем в этот список входили ЛСД, экстази и кокаин. Вроде как это был владелец бара, попытался догадаться Дэвид. Владелец бара - мутант, ну прям ха-ха, и ведь Макфлай чувствовал чье-то присутствие рядом с собой и что-то такое внутри его бурлило. Всё-таки он ведь с Эйвз, потому такая чуткость вначале поразила, а потом, подумав, Дэв решил, что ему пока хватает ребят из шайки и что не очень-то хочется закорешиться с каким-то непонятными мутантом. Всегда была доля вероятности, что они на стороне академии, и что если уж так выйдет, что он встретиться с ищейкой или тому подобное, то лучше даже игнорировать их существование для своего блага. Вроде бы мыслительная деятельность улучшилась, а безобразные лица его "собеседников" прекратили плыть и наконец начали принимать очертания более-менее устойчивые. Правда действительно появилась сильная головна боль, будто ему в голову топор прилетел. Ну он поднялся, только всё ещё аккуратно держался за стенку. Галлюцинации потиху отступали, но мир был как бы за плёнкой – такой размытый, не чёткий, будто у химика плохое зрение. Он чуть потер глаза и лоб.
– Что даст осмотр? – нормально сказал юноша, выдыхая. У него нет внешних признаков обдолбанности, кроме как поведения. Наркотик подействовал не как наркотик, потому присутствует побочная галлюцинация и головная боль. Это скорее походило на отравление или на непереносимость. Все же попав на слизистую, наркотик пошёл по кровяному руслу, разносясь по всем органам. Это было равносильно выпитому яду. – Пить ужасно хочется, – он выдохнул, нотка так сказать грусти мелькнула на лице, а потом он глубоко вдохнул, кусая сухие губы. Вроде подаёт вид нормально, но в физически и психически ему всё ещё фигово. Маки с удовольствием бы сейчас сел и выпил литра четырые воды..

И вот казалось бы все хорошо. Что-то плохое отступает от его организма, горла, прекращает душить, пить хочется чертовски невыносимо: глотка пересохла, слюна не выделяется, кажется, кожа совсем иссушилась, и потом как-то сразу опять поплохело. Область живота как-то странно скрутило, а казалось, что боль усилилась настолько, что она теперь во всем теле, бесперерывно и беспощадно сводит с ума. Он прикрывает глаза рукой – очень медленно. В глазах полное отсутствие осознанности, отсутствие сознания и хоть одной здравой мысли. Он полусогинается, понимая, что может снова что-то заблевать, хоть не себя, а грязный асфальт переулка. Девушку уже не видно, ее даже не слышно. Как и владельца бара. Вообще все темнеет перед глазами: весь мир сконцентрировался на ботинках Маки и на той силе воли, которая не давала ему блевать. Опять таки, было нечем. Внутри уже давно было это чувство: чувство отвращения, словно бы паразит сидит в тебе, ползает под кожей ришта мединская, в кишечнике ленточные черви, а в мышцах трихинеллы. Чувство нелепого отвращения заслонили разум, в голове творилось нечто неописуемое. Животных страх, непонятного рода ярость, мышление на примитивном уровне. Пока Макфлай пытался не сойти с ума, тело почти перестало его слушаться: рука не так сильно держалась за стену, из-за чего химик лишился опоры и скатился по холодному камню опять на грязный асфальт. Правда перед этим он прочирил по камню своей кожей, на руке красовалась только что выступившая кровь с крупицами грязи. Что бы там не было, что бы там сейчас не происходило, это был кошмар. Кошмар в голове Дэвида: психоделическая фигня, плюс несовместимость с наркотиком просто убивали его организм. Может, он и не выживет. Химику уже все равно на всех вокруг – пусть просто его оставят, может, он хоть умрёт в одиночестве, не демонстрируя такой позор и стыдобу. А уж если он придёт в себя и будет не калекой или инвалидом, сам уйдёт восвояси, проходить курс реабилитации и усиленного лечения. Тело Маклфлая слабо подрагивало, неизвестно, то ли ему холодно, то ли его трясет, то ли мышцы произвольно сокращаются и это будет знаменованием его смерти.
В общем, ничего радостного. Одна непроглядная жопа и прошедшая ремиссия наркотика. Это не заболевание, это не инфекция, но почему же все так вышло? Или же это болезнь только для мутантов? Для людей наркотик мог быть прекрасным средством для отрыва, но для энсо – опасным врагом.

Кажется, все же пиздец настал. И хуже всего, что от того, что творится в голове, убежать ну совсем некуда. Это пугает, потому что нет выхода, нет ориентиров, одна сплошная муть и очень странное ощущение: какая-то слизь почти полностью обволокла его тело и уже подступается в горлу. Это неприятно, выжигает легкие, сдавливает гортань, вызывает хриплые звуки из его рта, будто он всхлипывает или рычит. Непонятно. Дрожь в теле не умнимается, странное ощущение боли тоже, но оно стихает на фоне удушья, чуть приглушается. Макфлай убеждён, что его глаза закрыты, но он видит странные картины, фигуры, все это расплывается над морем, а потом его резко топят и душат в солёной воде, и вырваться нет сил, потому что рук, сжимающих шею, тоже нет. Всё это будоражит его сознание, вызывают очередную порцию странных галлюцинаций лишенных приятных аспектов. Не может отделаться от ощущения, что попал в петлю времени, где все циклично. Он ведь об этом читал, когда-то читал. Вначале кажется, что минута идёт слишком долго. Потом уже секунду становится длиною час, а потом кажется, что все повторяется из раза в раз, из раза в раз, он застрял в бесконечном увеличении нулей в 0.1 секунде времени. Кажется, проходит вечность. Руки химика обхватили свои же плечи. Через некое время его ощущения разбавляются чем-то новым. Кажется, его касаются. Вот только, реально ли это?.. Определить сложно до того времени, пока не ощущает боль в затылке и лопатке. Боль острая, будто иглой под кожу и до самой кости, до самого сердца, а потом вслед иголке топор. Боль отрезвляющая. Неверное, все же эта боль реальна, раз галлюцинации чуть притихли и Дэвид даже что-то слышит. Не то чтобы ему важно, просто такое ощущение, что он был отрезан от мира: ничего не слышно, ничего не видно, ничего не ощущалось. А тут его как будто вывели из оцепенения. И боль осталась пульсирующим потоком на спине. Мозг сейчас явно переживает не самое лучшее в его жизни время. И снова мыслительная деятельность прерывается. Раз уж несут, то пускай. Что он, обдолбанный, сможет сделать. Может, его понесли в бар, может, его понесли в морг. Будто есть сейчас разница. Пусть только все закончится быстро. И наверное, что-то случилось странное, но дрожь утихла, а дыхание замедлилось в несколько раз. Но это совсем не значило, что Дэвиду стало лучше: галлюцинации в его голове стали ещё хуже, длиннее и ужаснее.

За все время своей работы Офелия не понимала лишь одного: почему люди не могут просто принять помощь? Да, их мир не радужный, но каждый раз, когда она шла кому-то помочь, то встречала лишь негатив. Она уже привыкла к такому, но сейчас все немного бесило.
Какие-то мужчины уволокли несчастного, а вот второй отказывается пускать её, дабы оказать первую помощь. Да, наследница ювелирной компании не выглядит как та, которая ходила на курсы первой помощи, которая спасала людей от передоза и все такое, но вот такая откровенная агрессия, желание будто бы огородить от чего-то не нравилась. Парень пытался быть вежливым, ну, хоть на этом спасибо.
– Я ему никто. Можно сказать, что я врач, правда, по душевным проблемам, но имела честь работать и в сфере медицины, так что оказать помощь ему точно смогу. – Говорила как всегда спокойно, тем более ей было важно доказать парню, что она тут не какая-то странная дамочка, а человек, у которого есть возможность помочь. – А кто он Вам, что вы так его оберегаете? – Очень ехидно улыбнулась. Честно, она может очень долго колко общаться, это некое странное хобби, которое периодически просыпается, но парень со странным стоянием сейчас волновал намного больше. Ему резко стало хуже, но при этом симптомы для нее были не совсем знакомы. Поэтому сейчас обдумывала варианты того, что с ним может быть. – А виски выпьем в другой раз. Хотя бы после того, когда тот парень будет окончательно здоров, а не выглядеть как тот, который вот-вот встретит свою бабушку на небесах! – Синглтон понимала, что не сможет никак пробраться в кабинет, да и как-то лезть на этого парня или тех двух мужчин глупо, ну, она точно не даст отпор. Увы, супер сил у нее нет. Оставалось лишь пытаться достучаться. – Послушайте, я просто окажу ему первую помощь, хотя бы постараюсь протянуть его жизнь до прихода более профессионального врача.
Офелия понимала, что явно раздражает владельца бара, но она всегда была той еще занозой. Её желание спасти всех и вся действительно влечет за собой кучу проблем, но такова её натура.

И вроде бы на затылке явственно ощущается что-то неимоверно тёплое, тягучее, согревающее голову. Наверное, доходит до него то, что это его собственная кровь лишь по смутным отголоскам каких-то голосов и бережного прикосновения к затылку. Боль уже чувствуется, несмотря на всё, наркотик не глушит боль, восприимчивость, а лишь ухудшает положение тем, что сам Дэвид где-то в астрале, но тело всё ещё помнит, что такое боль и зачем она нужна. Наверное всё то, что с ним происходит не просто так, наверное, это всё же что-то значит: стечение обстоятельств, встреча с таким же мутантом как и он, эта назойливая девушка и те здоровяки, что, вероятно, тащили его. Руки у них были грубые и они едва ли не роняли его при каждом удобном случае. А потом он издаёт протяжный стон, наверное, словно бы раненный олень: нечто не очень схожее с человеческим, нечто за гранью вообще всего.
Кажется, глаза вообще разлепить нельзя, веки срослись и он какое-то слепое существо, которое к тому же ещё и почти полностью глухое. Ощущает себя едва ли не кротом, если не взять какое-нибудь сравнение похуже. А потом он почему-то смеётся! Диким заливным холодом. В этом хохоте много дикости, злости и отчаяния. Из глаз лезут слёзы, казалось бы не счастья. Приступ заканчивается столь быстро, сколь и начинается. Кажется, это у него уже на фоне всего этого крыша едет, а вслед за ней шифер. И вроде бы его не отпускает, в голове не то чтобы эйфория, а какой-то бардак, но Маки всё равно слышит чей-то голос. Ясный. Чёткий. Сформулированный. Как голос в голове, что не умолкает. Этот голос сходится с его внутренним и даже глушит его, ненадолго. В голове остаётся какой-то шумок, словно бы шёпот. А потом словно бы внутри что-то поднимается и расцветает. Дэвид спокойно выдыхает, почти расслабленно и его не трясёт. Наверное, его лечат? Уж никогда бы не подумал, что попадёт в такой просак и его будут спасать, сам же притом химик балансирует между жизнью и смертью, не очень грациозно, едва ли не падая, правда. И внутри словно бы мышцы стягиваются, становятся плотными. Совсем не больно, даже как-то приятно. Но безумие ни на шаг не отступало от его сознания, отчаянно терроризируя его различными видениями и абстрактными вещами.

После немного странных объяснений Аманда обернулась и гневно зашипела на парня:
-Дружище,я прекрасно понимаю,но я не из команды Спасателей.Надеюсь,­ты вызвал меня не только потому что тебе не нужны трупы рядом с баром.-никакой справедливости в этом мире!Одна из ладоней прошлась по влажным слипающимся волосам на затылке,от чего женщину передёрнуло с непривычки,а тем временем человек,что лежал на диване,немного стал затихать.На передозировку было вроде похоже,но юноша не выглядел так,словно вбахивал в себя такие порции регулярно.Или его кто-то отравил,или же дело в молодости.Сейчас думать о причинах не хотелось,самой бы тут ласты не склеить,пока другого мутанта лечишь.К сожалению,ощущение обезболивающего лекарства она давать не могла,но,кажется,не­знакомцу было достаточно и простого начала лечения,немного выбиться из агонии.С открытыми ранами справиться было проще чем с внутренними кровотечениями,так что убрать руку с мягкой и ужасной на ощупь раны пришлось довольно скоро.Брезгливо отряхнув руку,брюнетка поняла,что предстояло самое сложное,только вот и её силы к концу подходили,до неё стала доходить мысль,что парнишка-то отравился не просто просроченным героином.
Край чёрного свитера взметнулся вверх,обнажая впалый,то и дело ходуном ходящий живот-будто у него кто-то пытался вылезти изнутри.Аманда вам тут не человек-рентген,чер­ез преграды работать не умеет,а если бы умела,то точно не пришла.Ладони с силой впечатались к ледяной влажной коже,кажется,она вот-вот лопнет как корка спелого арбуза.Но под пальцами точно струилось какое-то тепло,заставляя мышцы расслабиться после такого гипертонуса.
-Голдман,ты сможешь организовать таз или ведро с тёплой водой?Было бы здорово,если принёс и какую-нибудь тряпку на крайний случай,я сейчас просто его его же кровью измажу.И диван у тебя тут не одноразовый.И кажется,кого-то сейчас вырвет.-последнюю фразу Саммерс произнесла сипло и с напряжением,будто намекая на кого-то из них двоих.Шепнув что-то про время,она отстранилась от незнакомца,глубоко вздохнув.Если бы она знала,для чего этот наркотик предназначался,скос­ила бы тут его без лишних слов,ибо ещё раз мучиться с таким делом она не собиралась.Частички­ будто прилипали к внутренним органам,словно паразиты,если бы он был змеёй,то ему проще было бы скинуть кожу,но у нас тут современные реалии,будем лечить тем,чем получится.И снова напряжённые пальцы на животе,на коже уже остались полумесяцы от ногтей,которые впивались до боли.Она почти закончила,стоило лишь сделать последний рывок.
-Ему нужен сон.И поесть,у тебя нет молока?-устало произнесла женщина,полусидя-по­лулёжа на полу и вытирая лоб грязными руками.-Не знаю,может,что-то где-то завалялось,не смотри так на меня!-странно спрашивать молоко в баре,где таких вещей отродясь не слышали,но мутанту уже было плевать.Она была истощена физически и уже слабым голосом отдавала этот приказ,с отсутствующим выражением лица глядя на Ганса.